Продолжение

Он встал на лапы и отдышался.

— Я подружился с мальчиком, что жил здесь неподалеку. Он ничего не говорил родным. Но однажды меня заметили у его хижины. Какой-то мужчина выбежал с ружьем в руках. Мальчик кинулся к взрослому и получил ранение. Он защищал меня. Меня, волка! Как только выздоровел, прибежал ко мне со слезами на глазах и сказал, что уезжает. Так мы расстались, и я больше его никогда не видел. Послушай, это очень тяжело. У людей все слишком сложно и...

— Я понимаю. Но я уже принял решение. Я ухожу с ней или без нее.

— Это твое окончательное...?

— Да, — и я твердо кивнул. — Спасибо, — добавил немного погодя.

— Пожалуйста, — волк глянул на застывших друзей, чему-то усмехнулся и повернулся уходить.

— Постой, — тот развернулся.

Я прижался головой к его шее. Он был удивлен. Я чувствовал его замешательство. Ведь жест означал, что я уважаю его и буду стоять горой, если что-то случится. Он также прижался ко мне.

— Прощай, — и помчался к нашему логову.

— Что это было? — позже отошли от ступора друзья — это был их первый вопрос.

— Хотите знать все? Ложитесь со мной под деревом. Сегодня ночью к нам придет гостья.

Меня окатило усталость. Предстоял сложный разговор. Изгой предугадал такой исход, поняв, что все серьезно, и в его глазах я прочитал грустное участие. А если не согласится?

Друзья, словно громом пораженные, уставились на меня. Они остались, строя предположения за объяснением, а я лишь смеялся над их идеями. Как они были далеки и в тоже время близки к правде!

17

Отец возмущался долго. Он назвал меня неблагодарной, сумасшедшей, бесчувственной. Заступился братец, но это только еще больше его разозлило.

— Уходи из моего дома, слышишь, уходи! — кричал он. Мама сидела на лавке и рыдала.

Весь двор был заполнен людьми, которые просили меня пожалеть, видно тоже посчитав меня конченой.

— И уйду, — в конце концов взбесившись, крикнула я. Отец таращился с открытым ртом. Зрители начали расходиться, словно почувствовав, что скоро конец спектаклю. Я долго  держалась, я пыталась объяснить, но все понапрасну. Незажившая рана, которая гноилась день изо дня и никогда не зарастит, выливалась упрямством и тупостью у отца. Он видел не дальше своего носа.

— Я уйду сегодня, — повторила я уже спокойно, хотя голос готов был сорваться и перед глазами стояла туча, которая вот-вот разорвется проливным соленым горячим дождем.

— Тогда сейчас же! — я метнулась в сторону дома, но отец схватил меня за руку так больно, что я вскрикнула.

— Я попрощаюсь и уйду, — смотрела в такое родное лицо волчьими глазами. Отец задрожал и отпустил меня.

Я подошла к матери, она взглянула на меня с огорчением. А я хотела подойти и обнять, прошептать, что все хорошо, и тут наткнулась на то, что во мне попытались вызвать вину! Я была в ярости, но все равно обхватила мать и рассказала ей сказку про Покахонтас, которую когда-то говорила она, когда мне было страшно или грустно. Я поднялась. За моей спиной стоял брат. Он сам взял меня в крепкие объятия и, развернув, поцеловал в лоб.

— Эх, сестрица, сестрица,- прошептал он.

— Я буду помнить тебя всегда, и молить Луну о защите. Опять твои волосы, — и я улыбнулась от души. Нет, никто не запомнит меня упавшей духом. Никогда! Лучше пусть заливающийся смех подарит тепло.

Осталось всего немного — собрать вещи и пуститься в путь. Без него или с ним.