Часть вторая (1). Неодинокие-одинокие ночи

3

Люблю вечера, ночную прохладу, огромный одинокий желтовато-белый шар на небе. Существует прекрасная легенда о том, как белая волчица превратилась в вестника ночи. Она желала помочь всем собратьям, бредущим в темноте, и взмолилась о помощи к Матушке-природе. Та ее просьбу удовлетворила, отправив на небо манящим светящимся кружком. Вот так. А вы называете нашу сестру Луной. Ахаха. Люди) Что вы придумаете еще? Что мы воем от одиночества?!

Простите, что не оправдаем ваши ожидания. Таким образом, каждую ночь мы благодарим волчицу за ее мягкий свет. Она дает советы и иногда предостерегает от ошибок в будущем.

Я ни разу не слышал ее смеха. Может, храня проблемы всех нас и не отказывая в помощи никому, она обречена на одиночество. А может у нее просто не хватает сил.

— Как это жить жизнями других?

— Никак, — ответила сестра.

4

Я проснулась от того, что защемило сердце. Друг, как ты? Тихонько собралась и выскочила из дома, накинув плащ. Побежала по полю к заветному дереву. Тапки остались дома, и роса моросила меня по ногам. 

— Привет, — сказала я, найдя его у кроны богатырского дуба.

— Привет, зачем ты приходишь? — он смотрел на Луну и думал о своем. Был здесь и был там.

В сотый раз один и тот же вопрос. И что мне ответить? Что без него мне на душе тошно? Что я каждый день боюсь, что не увижу его больше?

— Погреться, — глупый ответ. И как бы в подтверждение я уткнулась в его белую шерсть.

— А дома холодно? — он положил свою морду мне на плечо.

— Да, места себе не нахожу. А ты? — в упор смотрела в синие глаза, боясь задать вопрос напрямую.

— Скучно.

— Тебя все еще не выгнали? — я набралась храбрости. Раньше он пресекал меня на полуслове, а теперь лишь шумно вздохнул.

— Нет, а ваш народ меня тоже не примет. Куда ж податься?

— И мне, — мы почти всегда начинали так разговор и мысленно также его кончали.

Я знаю почти все следующие реплики. Сначала я расскажу, что делала, потом он.

— Объяснишь мне, как вы творите огонь? — я отвечаю, словно учителю на уроке. Только преподаватели смотрят на тебя мутными глазами, потому что знают уже ответ, а он проявляет живой интерес и смеется над проделками людьми. И так каждую ночь у дуба. Все обычно, но в эту ночь меня не покидало плохое предчувствие.

— Как ковер?

Я удивленно уставилась на него.

— Ты не спрашивал раньше.

— А ты давно не задавала того вопроса. Так что за рисунок?

— Портрет моей сестры с тобой. Сидят обнявшись.

— Что?! Ты преподнесешь такой подарок отцу, который гордиться тем, что прикончил не мало моих собратьев? — теперь была его очередь удивляться.

— Да, — я шепнула сухими губами.

— Ты с ума сошла! — рявкнул, так что я вздрогнула.

— Это мое дело, — тут же огрызнулась.

— Смело, но глупо. Ты что мазохистка?

— Ничего ты не понимаешь, — буркнула я.

— Я точно вижу одно. Ты только и делаешь, что приносишь себе боль.

— А ты?

Он замолчал и посмотрел на Луну. Обратился к ней. Она странно заблестела на черном фоне.

— Что она сказала?

— Что мы связаны.

— Это как? — я знала ответ, но понял ли он.

— Не знаю.

— Наверно, на миллиметре от пропасти, — я опять жалела себя.

— Так давай держаться вместе.

— Что ты сказал? — я не поверила своим ушам. Он уходил к своим, оставляя меня дрожать на мокрой траве от холода и никогда не предлагал руки… или лапы.

— Давай держаться вместе.

— Давай, ты давно уже для меня… — я не договорила и уснула на его мягком мехе.